Моника Рохан (Monica Rohan) рисует автопортреты, в которых она вечно скрывается позади узорчатого текстиля и сочных, зелёных растений. Австралийская художница вдохновлена собственной «сельской идиллией» детства, «внутренней тоской романа XIX века».

Герои картин Моники, то есть, она сама, выражают исследования — исследования внутренней тоски, бесконечного поиска, идиллии — через невинную игру и тревожную изоляцию. Леса и цветы, платья и одеяла, становятся физическим продолжением психологии героев. Скрывая лица женщин, Рохан опирается на язык тела, дабы передать эмоциональное состояние персонажей (однако стоить заметить, что здесь нет «героев» и «персонажей», действующее лицо здесь одно — сама героиня).

Например, некоторые символы видны лишь с высоты птичьего полёта, как обёрнутая в лоскуты девушка. Другие герои играют и танцуют, движение делает женские платья, одеяла, лоскуты и растения неотличимыми от женской стати — самой фигуры, физической формы.